12-ый чемпионат мира по легкой атлетике в Берлине для сборной Украины закончился за сутки до церемонии закрытия. Ни один из наших атлетов не будет выступать в финальных соревнованиях последнего дня берлинского старта.На какие выводы натолкнуло это выступление, рассказали президент федерации легкой атлетики Украины Валерий Борзов, гостренер сборной Украины Валерий Александров и главный тренер сборной Алаксандр Апайчев.
12-ый чемпионат мира по легкой атлетике в Берлине для сборной Украины закончился за сутки до церемонии закрытия. Ни один из наших атлетов не будет выступать в финальных соревнованиях последнего дня берлинского старта. Этот чемпионат оказался первым, с которого наши легкоатлеты возвращаются без медалей. Наилучшее достижение – четыре четвертых места Наталии Добрынской и Алексея Касьянова в легкоатлетических многоборьях, Юлии Кревсун в беге на 800 метров и Максима Мазурика в прыжках с шестом. На какие выводы натолкнуло это выступление, рассказали президент федерации легкой атлетики Украины Валерий Борзов, гостренер сборной Украины Валерий Александров и главный тренер сборной Алаксандр Апайчев.
Господа руководители, то что на этом чемпионате мы остались без медалей, конечно, обидно. Но настораживает другое, – более половины команды не показали в Берлине результаты, даже приближенные к своим личным рекордам.
Борзов: Речь пойдет сейчас не только об этом чемпионате мира, а о главных стартах сезона в целом, которые, как обычно, в легкой атлетике проходят в августе месяце. Сегодня четко вырисовалась проблема управления тренировочным процессом спортивной формы. На данном чемпионате, даже без абсолютно точных подсчетов, к своим лучшим результатам не приблизились процентов 80 атлетов из нашей команды. Мы ведь не требовали от ребят чего-то сверх естественного. Задача стояла одна – показать на чемпионате мира свой результат. До этого система нашей подготовки базировалась на доверии к личному тренеру, при чем доверии безграничному. Теперь мы понимаем, что пора бы уже и проверить, насколько профессионально личные тренеры орудуют технологиями управления спортивной формой атлетов. Попросту говоря, насколько они умеют подвести своих воспитанников на пике именно к главному старту сезона. Сделать это можно только через введение системы централизованной тренировочной программы.
Давайте ответим на простой вопрос: является ли институт сборной команды в Украине методическим центром? Нет! Это только организационно-финансовый центр и не более того. А этого в наше время категорически мало. Профессиональных технологов подготовки надо возвращать на позиции «командующих». Мы знаем, что возражений будет много. Почему? Да потому, что фармакология в последнее время уже давно переплюнула методику. Я об этом говорю уже последний десяток лет. Вот, кто первым возьмется за методику и грамотно дополнит ее фармакологией , тот и будет на коне. А тот, кто выберет другой путь, тот останется в вечной неуправляемости, потому что, к сожалению, фармакология дает разовый и очень спонтанный результат. Естественно, я сейчас говорю о разрешенных препаратах. Нельзя заменить грамотную технологию подготовки одним внутримышечным уколом!
Попросту говоря, все атлеты практически круглый год должны находиться на тренировочных сборах?
Борзов: Эта система должна работать вне зависимости от того, атлет находится на сборах или тренируется дома. Работать он должен по утвержденной, согласованной, продуманной, логичной и разъясненной программе. Раз спортивная форма атлетов не улучшается, а ухудшается перед главным стартом сезона, значит, тренер или не умеет этого сделать, или не хочет, имея другие, более важные для себя цели и задачи. Сборная команда Украины – не богадельня. Однако люди, которые пытаются изо всех сил удержаться в ней только ради материально-технических благ, все таки есть. И мы сами часто затягиваем решение вопроса о целесообразности присутствия того или иного человека в команде.
Возражу Вам словами спортсменов, которые говорят, что прожить на зарплаты члена сборной страны вообще нереально. О каких таких благах может идти речь?
Апайчев: Давайте не забывать, что мы в первую очередь работаем на страну, и за нами стоит государство. Я в этом году подсчитал, сколько наши спортсмены получают в год. Сума впечатляющая – около 100 тысяч гривен. Сюда входит заработная плата в сборной, доплата на местах, зарплата в спортивных обществах, учебно-тренировочные сборы, питание, экипировка, проездные билеты, суточные и т.д. И это я говорю об атлете среднего звена сборной Украины. И это без заработка на коммерческих стартах. А эти деньги надо отрабатывать!
А теперь давайте смоделируем ситуацию. Допустим, атлет ставит во главу угла не выступление на основном старте сезона, а заработок на коммерческих стартах. Если атлет не имеет рейтинга, то красная цена его заработка будет 5 тысяч долларов при очень хорошем стечении обстоятельств. Так давайте заберем у него 100 тысяч гривен, и пусть он попробует за 5 тысяч пусть даже американских долларов провести тренировочный процесс, заплатить тренеру и прокормить себя и семью. Арифметика проста. Так что если человек государственный, пусть работает в той системе, которую ему предлагают. Не нравится – пусть готовится сам без поддержки государства. Мы ни в коем случае не отвергаем коммерческие старты, но рассматривать их надо только с позиции развития спортивной формы.
Борзов: Мы знаем проблемы спортсменов, но такой процент неуправляемости спортивной формой говорит не о недостатках финансов, а об отсутствии квалификации тренерских кадров. Потому, по возвращению в Киев мы будем предлагать коллегам в Министерстве пойти на систему централизованной подготовки, проще – по примеру сборной СССР. Этим мы хотим и подучить тренеров, и помочь тренерам, и вывести ответственность старших тренеров по видам за качество подготовки их атлетов на адекватный уровень. Попросту мы хотим заставить работать, так называемый, институт методической подготовки и атлетов, и их тренеров. Сейчас у нас в сборной старший тренер – это в основном организатор, а он должен быть главным и очень сильным методистом и технологом.
Но это сильно может ударить по себялюбию личных тренеров. Не каждый захочет признать свою несостоятельность, как грамотного педагога и технолога.
Борзов: Если вопрос централизации технологических процессов поставить умно, то индивидуальные особенности появятся обязательно. Определенная степень свободы у личного тренера должна быть на его какие-то секретные упражнения, на его глубокие знания особенностей организма спортсмена, но это исключительные случаи. Централизованный метод – это метод дополнений и помощи. Если личный тренер не имеет нужной квалификации, то за него начинает думать старший тренер. Эта система давала интересные результаты в сборных СССР и ГДР, а в нашей ситуации она будет гораздо более эффективной, чем полная свобода действий, сопровождающаяся ненаказуемой безответственностью.
По каким критериям будет определяться доверие или недоверие к тому или иному тренеру? Сколько стартов надо пройти и проанализировать, чтобы доказать его состоятельность или несостоятельность самому справляться со своими атлетами?
Борзов: Конечно, система не должна быть «болванной», но общее направление будет предполагать единое планирование с учетом индивидуальных особенностей атлетов. Если личный тренер не обладает достаточной квалификацией, то его участие в тренировочном процессе будет рассматриваться попервах в качестве практиканта под руководством лучшего методиста в том или ином виде легкой атлетики. Логично, что лучший методист и должен быть старшим тренером на виде. Более того, этот человек должен иметь безупречную репутацию и авторитет, иначе заставить кого-то из тренеров прислушиваться к его мнению и идти у него на поводу, будет просто невозможно. Это будет институт и учебы, и контроля, и внедрения последних современных веяний тренировочных технологий в наших реалиях.
Александров: Это нормальная жизненная ситуация. Так работает любое производство. Есть генеральный директор, директор, конструктор, технолог и еще множество специалистов, которые работают каждый на своем узле. Только так можно сделать ракету, способную лететь. Мы ничего нового не предлагаем для украинской легкой атлетики. Мы просто просим людей быть умными и рассудительными.
Бесспорно, это все может работать только при одном условии – достаточном финансировании. А в Украине его просто нет, а если и есть, то с огромными перебоями.
Борзов: В этом случае личный тренер будет работать по заранее согласованному плану, придерживаясь четкого недельного цикла тренировочного процесса. Задача старшего тренера этот процесс контролировать. Мы сегодня все передоверили персональным тренерам, но ответ на вопрос, – можем ли мы считать всех наших тренеров «великими комбинаторами» – у нас будет отрицательный.
Александров: Многие тренеры не захотят работать под кем-то. Это мы знаем. Но спортсмены должны понять, что вся наша задумка – только длят их блага. Посчитайте, сколько очень одаренных и талантливых легкоатлетов Украины ушли со спорта, так и не реализовав себя. В основном, из-за амбиций своих личных тренеров.
Реакция атлетов будет неоднозначна. В первую очередь вам зададут вопрос, а где готовиться? Что делает федерация, если она не в состоянии построить ни одного стадиона или манежа, пусть даже в столице Украины?
Борзов: В Украине не федеративная система развития видов спорта, а государственно-общественная. И бюджет пока что работает преимущественно государственный, потому и ответственность лежит на государственных представителях. Федерации во всем мире занимаются представительством Украины на мировом и европейском уровне. Вторая наша обязанность – это содействие в методических, организационных вопросах, в контроле над системой отбора и формирования команд.
Александров: Самый яркий пример в этой теме – Евро 2012. Деятельность федерации футбола Украины была связана с тем, чтобы выиграть тендер и принять эти прекрасные соревнования в Украине. Но посмотрите, что сейчас происходит. Возможности построить спортивные базы практически нет. У кого? У ФФУ? Нет, этой возможности нет у государства. Почему в этом случае спортсмены обвиняют не федерацию футбола Украины, а государство и правительство? А в случае с легкоатлетическими аренами все валят на нас?
Но посмотрите на эту проблему пошире. Любая страна мира увязана в этой проблеме так же, как и мы. Не может федерация, как общественная организация, делать то, чего от нас требуют. Нам никто не выделяет землю и средства, мы не можем создать у себя контору по строительству спортивных сооружений, нанять рабочих, инженеров и т.д. Это абсурд.
Но почему-то никто не хочет видеть другой нашей работы. А ведь в свое время стадион в Ялте мог исчезнуть с лица земли, на верхнем метательском поле в Киеве уже давно мог стоять жилой дом, стадиона в Донецке тоже могло бы и не быть, если бы не наши длительные переговоры с Виктором Януковичем, который тогда еще не был премьером. Мало кто знает, сколько переговоров нам пришлось провести и через сколько судов пройти, дабы наши ребята всем этим пользовались и сейчас. Этой федеративной работы никто почему-то не хочет видеть.
Потому что видят другие примеры, хотя бы той же Беларуси, где стадионы, манежи и Дворцы спорта повырастали, как грибы, в кратчайшие сроки. То, что белорусы остались без медалей в Берлине, это уже третий вопрос…
Александров: Да, но в Беларуси принята государственная программа «О здоровье нации», утвержденная и парламентом, и президентом. И в этот огромный пакет заботы о здоровье нации вошли физическая культура и спорт. Потому при идентичных с Украиной финансовых возможностях белорусы умудрились отщипнуть пайку в одной области деятельности и перебросить ее на спорт.
Давайте вернемся к чемпионату мира в Берлине. Дело в том, что большинство атлетов как раз на уровень своей спортивной формы не жаловались. Большинство атлетов чувствовали себя превосходно, а реализоваться так и не смогли.
Апайчев: Это, действительно, проблематично. Вопрос психологии на таких стартах очень важен. Но в этом есть огромная вина персональных тренеров, которые за многие годы не научились давать правильные, корректные и лаконичные установки на соревнования. Дело в том, что на чемпионате мира атлету не мудрено растеряться. И я уже слышал тут, как тренер начинает с ходу высказывать по 5-10 ошибок, допущенных, к примеру, в одном прыжке. Это можно делать на тренировках, но никак не на соревнованиях. Тут может сработать одна или максимум две установки. Иначе сработает принцип сороконожки, когда атлет начнет думать, что ему делать, и забудет с какой ноги все это надо начинать.
Вот в этой ситуации старший тренер по виду, который и будет тренером-методистом, должен вести генеральную линию подготовки сборной команды, привлекая при этом к работе и личных тренеров. Однако в этом году мы уже столкнулись с ситуацией, когда персональные наставники атлетов попросту не реагировали на замечания старших тренеров. Если так будет продолжаться и дальше, то таких наставников мы просто перестанем вызывать на сборы.
Не боитесь бунта атлетов и тренеров против диктатуры?
Апайчев: Здесь в Берлине я беседовал с представителями разных стран, большинство из которых работают именно по такой системе. Да, сборная страны – это своеобразная мини-армия, которая не терпит анархии. Конечно, к достижению результата можно идти разными путями. Но сегодня у нас во многих группах даже линии не видно, по которой движутся атлеты. Сплошной сумбур из-за которого подготовка к главному старту заканчивается пиком формы на чемпионате Украины…
Ради справедливости отмечу, что в этом году у нас был нелегкий сезон с командным и молодежным чемпионатом Европы. Многие из участников этого Берлинского старта выступали там, и свою спортивную форму подводили именно к тем соревнованиям. 10 медалей в Каунасе – неплохая коллекция. Потому от молодежи мы не ожидали тут очень высоких результатов. Но целый ряд взрослых спортсменов выступили в Берлине ниже своих возможностей. Почему? Прежде чем включить кого-то в команду, мы просматривали динамику сезонных результатов атлетов. Но у большинства динамика роста так и закончилась на чемпионате Украины, а на мировое первенство уже пришел спад. Потому мы и решили прибегнуть к системе централизации.
Второй вопрос тут – это базы или их отсутствие на местах. Потому мы будем выбирать определенные условия, которые подходят под тот или иной вид легкой атлетики, и ребята там будут находиться почти круглый год. Предположительно они будут иметь по 8-10 сборов в году.
Что из выступлений нашей команды в Берлине было из рук выходящим явлением?
Апайчев: Лично меня крайне удивили прыжки и метания молота и диска в частности. Как так может быть, что чемпионат Украины в тройном прыжке проходит на уровне 17 метров, что позволяло здесь попадать в финал, однако все трое просто провалили чемпионат мира. Мамеева по картинке на чемпионате Украины тут должна была прыгать 14.70, но никак не 13.92. В женских прыжках в дину у меня нет никаких объяснений. Ливень почему-то не помешал Найде Гомеш прыгнуть 6м86см, если она реально готова показывать семиметровый результат. В женском метании молота иметь результаты за 70 метров, а тут метать 64-65м – это преступление.
Но ведь такое повторяется из года в год то с одними атлетами, то с другими. Что ж их теперь не брать на следующий чемпионат мира? Если спортсмен выполнит норматив, то мы обязаны его повезти на главный старт сезона.
Александров: Что значит не имеем права? У федерации и у министерства есть право создать свой регламент. К примеру, белорусы на этот чемпионат привезли 26 спортсменов, хотя нормативы к чемпионату имели вдвое больше атлетов. И это не потому, что денег нет, а потому что они решили не везти в Берлин тех, кто не мог претендовать тут на попадание в финал.
Мы сейчас об этом и говорим. Если атлет не выполнит перед следующим чемпионатом мира или Европы всей намеченной тренировочной программы, то даже его высокий результат на чемпионате Украины инее будет гарантией того, что он успешно выступит на главном старте. Тогда зачем его везти?
Но у нас нет такого регламента…
Александров: Вот этим мы и займемся. Задача номер один – расписать такой регламент, по которому старший тренер будет отвечать за лучших спортсменов страны. Спрашивать будем именно с него, и каждый атлет его вида будет на чемпионатах под его личной ответственностью.
Кому нужна такая ответственность за такую зарплату?
Александров: А это уже второй вопрос. Сейчас мы уже обращаемся к нашим партнерам с просьбой создать определенный фонд, из которого мы бы могли солидно доплачивать этим людям. Профессиональный труд и знания должны оплачиваться должным образом. При этом материальные блага у личных тренеров никто отбирать не собирается. Так работает весь мир.
Посмотрите, как часто та или иная страна приглашает к себе профессионалов наивысшего тренерского уровня не просто потому, что хотят поднять легкую атлетику, а под конкретных перспективных спортсменов, которые появились на горизонте. Специалист приезжает, готовит атлета, а его личный тренер в этот момент рядышком учится умным технологиям.
Борзов: В природе существует такое явление, как принцип паяльника или автогена. Для того, чтобы понять эту природу, надо только нагреть. На протяжении многих лет существует институт сборной команды и существует технологический процесс подготовки спортсмена. Допустим, происходит разборка по итогам чемпионата мира. Кого греют? Сборную команду, начальствующий и организационный состав. А холодным остается личный тренер и все, что на местах. Таким образом голову греют, а ноги остаются холодными. Вот то, что мы сейчас хотим сделать – прогреть ситуацию и получить ясную картину: на каком уровне у нас методическая кухня, кто является ее проводниками, каковы знания людей и тогда, кода мы будем работать по единому централизованному плану, мы сразу увидим все дыры и все проблемы у самого спортсмена. Если мы хорошо прогреем среду, то пойдет пенка. И эту пенку надо будет снять.
Александров: Идя по пути, что личный тренер обеспечивает всю программу подготовки атлета, сейчас мы вынуждены каждого личного тренера привлекать на сборы централизованной подготовки. Уезжать с одним спортсменом тренеры не очень хотят, а денег в областях не хватает, чтобы послать с ним всю группу прицепом. Вот и получается, что за один год тренер может растерять все среднее звено, которое имел. По нашей задумке тренер теперь сможет спокойно отправить одного своего лучшего ученика под опеку старшего тренера, а в это время готовить дальше хорошую и перспективную молодежь. И потом, кто сказал, что доказавший свою грамотность тренер не сможет потом занять место старшего на виде? Думаю, это нормальный стимул, особенно если мы найдем средства, дабы поднять зарплату старшим тренерам и очень существенно. Я даже не исключаю, что если в нашей стране не найдется достойного специалиста на должность старшего тренера, то нам придется приглашать кого-то из-за рубежа.
Апайчев: Поверьте, даже на этом чемпионате ко мне обращались авторитетные тренеры, которые видят в некоторых из наших спортсменов будущих олимпийских чемпионов и рекордсменов мира. Не буду называть фамилии спортсменов, с которыми бы хотели работать эти тренеры, но на этом чемпионате они не показали ничего особенного. Однако, специалисты, которые воспитали не одного чемпиона мира и Олимпийских игр, видят в них сумасшедшую перспективу.
Это прозвучит очень жестоко, но, наверное, надо было нам вернуться из Берлина без медалей, чтобы что-то попытаться изменить в украинской легкой атлетике.
Александров: Об этом мы говорили еще в нашем послеолимпийском отчете, не смотря на то, что привезли из Пекина пять медалей. Изменения уже начались. Теперь их надо только довести до ума.
Самое простое, что мы могли сейчас сказать, это сослаться на кризис. У нас ведь есть две таблицы чемпионата мира: одна медальная, а вторая – по местам в финале. Так вот по второй мы снова где-то рядышком с первой десяткой в мире. Мы могли махать этим, как красным знаменем, мол, посмотрите на наш потенциал. А медали мы привезем потом – когда кризис закончится. Но мы этого не сделали. Нет смысла прятаться от проблемы – пришло время ее решать. Выход не в том, чтобы сидеть и ждать, когда по окончанию кризиса нам страна базы строить начнет. Выход в человеческом уме и знаниях. Сейчас только так можно сохранить вид спорта.
В субботу вечером в холле отеля было заключительное собрание тренеров. Как вы оценили выступление нашей команды? Плохое, очень плохое, никакое или то, которого следовало ожидать?
Борзов: У нас есть одно правило: мы за границей никаких итогов не подводим. Тут мы только обсуждаем, консультируемся, обмениваемся мнениями, ищем конструктивные формулы дальнейшей работы. А официальную оценку этому чемпионату мы дадим на очередном заседании исполкома ФЛАУ.
Пресс-атташе.
