Чемпионка мира, двукратная чемпионка Европы, призер Олимпийских игр в прыжке с шестом Светлана Феофанова в интервью Rusathletics.com вспомнила о своем первом “мире”, авантюрах в секторе и волшебном адреналине.
– Несмотря на то, что улице комфортная погода, вы по-прежнему тренируетесь в манеже. Почему?
– Здесь у нас зал штанги. Поэтому нам с тренером сейчас так удобно. Сезон я собиралась открывать на Бриллиантовой лиге в Шанхае, но почувствовала себя не стопроцентно здоровой и решила не рисковать. Да, у меня сейчас серьезный перерыв в соревнованиях, поскольку я закончила выступать сразу после Олимпийских игр, где получила травму. Но страха, что у меня образовалась такая пауза и в тренировках, и в соревнованиях, нет. Я очень давно выступаю, и в моей карьере такое уже было.
– Какие чувства в травмированной в Лондоне ноге?
– Когда после Нового года возобновила тренировки, стала делать многоскоки, бегать, она, конечно, начала побаливать, видимо, какая-то притирка проходила в суставе. Там ведь мозоль костный все равно образовался после перелома, так что при работе это давало себя знать. А потом, в один день, все неприятные ощущения куда-то испарились. Но у меня уже давно выработалось философское отношение к тому, что где-то покалывает и ноет. Я же живой человек (смеется). У всех людей что-то болит, прыгают ли они с шестом или на даче грядки пропалывают.
– А на что сейчас у вас главный акцент на тренировках?
– Прыжки. Прыгаю не с полного разбега, два шага еще не хватает. Вот в июне все будет, как надо. Задача, которая ставится сейчас – прыгать по личному рекорду с четырнадцати шагов. Я с короткого разбега брала 4.60. Еще спринт побегала. На сотне из двенадцати секунд показала результат.
– Сколько бы стартов хотелось бы сделать до чемпионата мира?
– Наверное, восемь-десять, по старту в неделю. Но пока есть договоренность на два турнира. В Шанхай я не поехала, может, выступлю в Хенгело.
– Помните свой первый «мир»?
– Конечно! Лиссабон. 2001 год. Зима. После Олимпиады. Я второе место заняла. По попыткам проиграла. Взяла 4.55. В том же году был летний «мир». И там я тоже стала второй, и тоже проиграла по попыткам с результатом 4.75 Драгиле.
– За те 12 лет, которые прошли с дебюта на мировых первенствах, что изменилось в отношении к профессии, соперницам, себе?
– Сразу скажу, что не изменилось. Ответственность за то, что делаю, ведь я же не одна работаю, так что думаю и о тех людях, которые рядом со мной. Поменялось отношение к тому, что происходит со мной в спорте. Я не стала философом, но точно спокойней воспринимаю многие события, причем как негативные, так и радостные. Так что голову мне не «отрывало» ни тогда, когда я проигрывала, ни тогда, когда побеждала.
– В этом году есть шанс выступить на домашнем чемпионате мира. Ответственность давит или окрыляет?
– Очень приятно, когда тебя приходят поддержать твои друзья, близкие, которые болеют за меня не потому, что я показываю какой-то высокий результат, а потому что я – это я. Есть, конечно, некоторое волнение, что не оправдаю возложенных на меня надежд.
– Не так часто случается, что спортсмен на протяжении всей своей карьеры работает под началом одного тренера. У вас не было ситуаций, когда хотелось уйти от Евгений Бондаренко?
– Никогда. За эти годы мы так привыкли друг к другу, знаем о всех «закидонах» друг друга. Сейчас что-то менять, привыкать к новому человеку, – просто не имеет смысла. А потом я отношусь к этому, как к какому-то предательству. К тому же я считаю, что мой тренер – лучший специалист. Со своими особенностями, конечно. Но они есть у каждого человека.
– О чем тренер обязательно напоминает во время соревнований?
– О разбеге. Чтобы не передавливала или чтобы, наоборот, быстрее бежала, поскольку бывает такое обманчивое ощущение, что ты несешься по дорожке, а, на самом деле, еле плетешься, как старая собака (смеется). О первой части прыжка, самой главной, обязательно говорит. И по ходу соревнований тоже делает какие-то замечания.
– Насколько важна тактика на крупных официальных соревнованиях? Кто принимает решение: с какой высоты начинать, что переносить, какой шест брать?
– Конечно, важна. А решения принимаются совместно с тренером. Очень многое зависит от собственного самочувствия, от условий, в которых проходят соревнования и, конечно, от того, что показывают в секторе соперницы.
– Были ситуации, когда вы действовали в секторе авантюрно?
– Смотря по тому, что понимать под словом «авантюра». Риск есть всегда. Например, зимний чемпионат Европы в 2007 году. Юля (Голубчикова – прим.ред.) прыгнула 4.71, а у меня были две неудачные попытки, поэтому оставшуюся я перенесла на 4.76 и взяла шест, на котором никогда не прыгала. Он был у меня следующий по жесткости. На соревнованиях я ни разу его не использовала. А тогда я разбежалась, взяла 4.76 и выиграла. Это как называется? Авантюра? И такое может происходить на любых крупнейших соревнованиях: и на «мире», и на Олимпиаде. Посмотрите на Лену Исинбаеву. Она же постоянно переносит попытки. И когда она в суперформе, такая тактика работает. И, конечно, в таких ситуациях еще должно немножко везти. Чтоб всё сошлось в одной точке.
– Были сезоны, когда вам не хотелось начинать подготовку и снова включаться в тренировочный процесс?
– Нет, таких категорически отрицательных эмоций не было. Обычно у меня такое состояние сопровождает конец сезона, когда позади все официальные старты, и самое время немного расслабиться. Вот тогда даже какое-то отвращение появляется к тому, что делаешь. К сентябрю нервы у меня уже сдают. Начинать сезон всегда хочется, а потом мечтаешь его поскорее закончить (смеется).
– Когда вы с высокой температурой и простудой выиграли чемпионат мира, были мысли, что выступать в таком состоянии опасно для здоровья?
– Нет, я об этом вообще не думала. Мысли были о том, что у меня такие серьезные соревнования, а я заболела. Благодаря адреналину, чаще всего не чувствуешь, что у тебя какие-то проблемы со здоровьем, но зато после того, как все заканчивается, вспоминаешь обо всех своих болячках. Но иногда все-таки приходится отказываться от выступлений. Так было, например, в прошлом году в Донецке. У меня так болели ахиллы, что я взяла начальную высоту и снялась. И то были варианты. Размялась хорошо, но открытие турнира затянулось, и я остыла, поэтому не могла прыгать.
– Что вам помогает так долго находиться в числе лучших прыгуний с шестом?
– Характер. В него входят и честолюбие, и терпение, и желание. Это у меня еще с детства. И без ложной скромности замечу, что мне все-таки от природы многое дано: координация движений, резкость и другие качества, помогающие достигать высоких результатов. А еще я до сих пор остаюсь максималисткой, буду бороться до последнего. И если я все-таки не смогла показать результат, на который готова, на это должны быть очень веские основания.
– Какие самые позитивные ощущения дарит спорт?
– Когда входишь в форму, то чувствуешь удовлетворение от того, что хорошо сделала свою работу. Это даже до выступлений на соревнованиях. Это пока не важно. Главное, что ты выполнила на тренировках то, что было задумано. В начале сезона мы бегаем отрезки по триста – четыреста метров. Это тяжело, но, выполнив эту работу, чувствуешь себя отлично. Мазохизм какой-то (смеется). Но я по-прежнему люблю то, что делаю. В противном случае не имеет смысла заниматься этим.
– Вы дебютировали на крупнейших официальных стартах тринадцать лет назад, на Олимпиаде в Сиднее. Из тех, кто тогда с вами прыгал, в элите остались вы и Елена Исинбаева. Чувствуете себя «матерым волком»?
– Есть такое ощущение (смеется). Мы остались последними из могикан. А так как я старше Лены на два года, то я самая «могиканистая». Вот ужас-то какой (смеется). Только что об этом задумалась. Зато за спиной солидный багаж, который оставили годы, проведенные в спорте на высоком уровне. Было столько соревнований. Я прыгала в разных условиях, с разными соперницами, при собственном различном состоянии. Я четко осознаю свои возможности. И вот этот колоссальный опыт позволяет мне спокойней относиться к тому, что происходит со мной. События при подготовке к сезону я точно сейчас не форсирую. В моем возрасте уже некуда торопиться (смеется).
